Давно ожидаемый доклад о утверждениях насчет вмешательства Рф в политическую жизнь Англии обещан к публикации на последующей недельке, как раз перед тем, как парламентарии разъедутся на каникулы.
Все нужные элементы реквизита наконец собраны: возобновилась работа парламентского комитета по разведке и сохранности, хотя и не с тем председателем, которого желал бы созидать во главе этого комитета наш премьер-министр; у правительства в парламенте — приличное большая часть, так что новейшие выборы не маячат на горизонте. Ну, а для отвлечения публичного внимания существует огромное количество тем, включая то рост, то падение числа зараженных коронавирусом. Если кому-то этого не достаточно, еще есть остатки летних отпускных планов населения.
Но, разумеется, правительству пригодился очередной отвлекающий внимание маневр, другими словами, по-военному выражаясь, еще одна диверсия. И она не замедлила объявиться в форме обвинения со стороны министра зарубежных дел Доминика Рааба. Он вдруг заявил, что «практически буквально установлено»: некоторые русские действующие лица вмешивались в выборы 2019-го года. К огорчению, эту вот формулу «практически буквально» мы слышим практически постоянно — и практически постоянно она срабатывает, убеждая публичное мировоззрение. Вы лишь задумайтесь, что за сиим стоит. Если б правительство и комитет по сохранности могли обосновать реальное русское вмешательство, можно было бы устроить пари на крайний оставшийся за душой бакс: в этом случае никакого «практически буквально» не было бы, они бы так и произнесли — «подтверждено». А вот когда нам молвят «практически буквально подтверждено», это означает — «не подтверждено совсем».
Это что-то вроде профилактической, предупреждающей нападение неприятеля обороны. Вот моя версия: не имея никаких доказательств русского вмешательства в период до 2019-го года, я полагаю, правительство решило отвлечь внимание от одной из реально принципиальных тем, содержащихся в давно ожидаемом докладе. Данная тема — внедрение средств (и не непременно одних лишь русских средств) для вмешательства в британскую политику. Но давайте поглядим сами, что там будет в докладе насчет средств.
КонтекстProspect: почему Наша родина не может искупить свои грехи?Prospect-magazine17.07.2020FP: Наша родина отрешается от китайской программки «Один пояс, один путь»?Foreign Policy17.07.2020CMC: российско-американские дела в 2030 годуCarnegie Moscow Center17.07.2020Тем не наименее я уже на данный момент могу создать ставку вот на что. Невзирая на всю вышеперечисленную «диверсионную» стратегию и невзирая на все усилия противников Бориса Джонсона жарить его вопросиками насчет зарубежных спонсоров его кампании — невзирая на все это, воздействие самого доклада на нашу жизнь будет коротким и эфемерным. Почему? Поэтому что Англия нежданно отыскала для себя новейшего неприятеля номер один. Это вышло во вторник, когда министр культуры и телекоммуникаций, государь Оливер Доуден, вдруг объявил, что китайский гигант телекоммуникаций не будет больше иметь никакого роли в прокладываемых в Британии сетях типа 5G. Вот это объявление буквально расположило британскую внешнюю политику в некоторый новейший, совершенно иной мир.
Разворот гос английской политики в отношении китайской компании «Хуавей» (Huawei) — это разворот неожиданный, при этом на все 180 градусов, напоминающий по форме латинскую буковку U. Ведь Huawei позиционирует себя как личную компанию, не связанную с китайским коммунистическим государством. Но уже по тому, как защищал эту компанию китайский засол в Лондоне, все становилось ясным. Сейчас ни одна английская компания не сумеет ничего брать у Huawei опосля конца этого года. А все программное обеспечение и другую технику, которое по неразумию уже было приобретено британцами у китайской компании, нужно будет «вырвать с корнем» до 2027 года.
Что за перемена ролей — и всего только за одну пятилетку перемен. В октябре 2015-го года китайский фаворит Си Цзиньпин сделал муниципальный визит в Британию. Тогда все гласили, в особенности тогдашний министр денег Британии Джордж Осборн, о «золотом моменте» в британско-китайских отношениях. Говорилось, что вот, дескать, начинается золотая эпоха в наших отношениях Британии и Китая. Когда на последующий год грянул Брексит, сотрудничество с Китаем вдруг выдвинулось в главные ценности. Наращивание торговли с Китаем было объявлено центральным элементом строительства той «глобальной Британии», которая типо будет свободно бороздить воды восточных морей посвежевшей и освобожденной от ограничителей, налагаемых Евросоюзом.
Это вроде как никого и не заинтересовывало — тот факт, что Германия как-то установила удачный торговый обмен с Китаем, не выходя из Евросоюза и типо никак не порывая те же «оковы», которые типо налагает ЕС. Смысл тогдашнего «нарратива» СМИ (Средства массовой информации, масс-медиа — периодические печатные издания, радио-, теле- и видеопрограммы) сводился к тому, что интересы Англии и Китая можно было как-то элегантно скооперировать. При этом схема была таковая: китайский личный сектор, производящий потребительские продукты, мог бы потесниться, освободив пространство на огромном китайском рынке для английских компаний и их услуг. А Китаю предлагалось инвестировать накопившиеся у него благодаря твердой денежной политике средства в Европу.
Постоянно у нас были диссиденты, не верящие в такое сотрудничество, но 1-ые признаки неудачи (того, что дела с Китаем и РФ (Российская Федерация — государство в Восточной Европе и Северной Азии, наша Родина) все-же ухудшатся и начнется истерика в СМИ (Средства массовой информации, масс-медиа — периодические печатные издания, радио-, теле- и видеопрограммы) —прим. ред.) возникли опосля того, как Тереса Мэй стала премьером. Она тогда призвала пересмотреть снова с проверочными целями историю с ролью Китая в финансировании проекта АЭС (Атомная электростанция — ядерная установка для производства энергии в заданных режимах и условиях применения, располагающаяся в пределах определённой проектом территории, на которой для осуществления этой цели используются ядерный реактор) в Хинкли-пойнте. Возражения против роли Китая в этом проекте были, но, преодолены, и возникла цель — уже к 2020 году создать Китай вторым опосля США (Соединённые Штаты Америки — государство в Северной Америке) торговым партнером Британии. Пригодилась целая цепочка всяких неприглядных событий, чтоб произошел полный отказ Британии от собственной предшествующей политики в адресок Китая
К сиим событиям относилось, к примеру, предназначение Си Цзиньпином самого себя практически бессрочным президентом. Добавьте в эту же копилку продиктованный из Пекина закон о сохранности в Гонконге, а также продолжающиеся сообщения о преследовании уйгурского степного меньшинства на местности Китая. А там далее пошли: торговая война Трампа с Китаем, предупреждения против лишней откровенности с Китаем со стороны наших спецслужб.
Для меня по последней мере та простота, с которой Китай сумел просочиться в британскую экономику в течение крайнего десятилетия была для меня головокружительно резвым событием, — и поводом для суровых размышлений и колебаний. Эти сомнения сводятся вот к чему: сколько еще лет эта однопартийная структура сумеет увеличивать развитие собственной страны без того, чтоб ей начал угрожать риск социальной дестабилизации. Помните площадь Тяньаньмэнь (пространство в Пекине, где проходил протест проамериканских студентов, пока его не подавили китайские власти в летнюю пору 1989 года — прим. ред.)? Разумеется, кто-то ее уже запамятовал. Еще одним смущающим моментом был очевидный двойной эталон — разница меж тем, как Лондон обращался с Китаем и тем, как он обращался с Россией. На все недочеты в полосы Китая англичане закрывали глаза, зато любые недостатки даже во внутреннем существовании Рф тотчас использовались как повод для того, чтоб исключить Россию из перечня государств, с которыми Британия может хотя бы на теоретическом уровне иметь «обычные» дела.
Разрешите представить для вас небольшой знак этого двойного эталона. На шоссе М4, когда вы проезжаете небольшой городок Ридинг, для вас в глаза кидается большой торговый символ Huawei. Представьте себя: могло ли «Газпрому» либо иной русской компании хотя бы на теоретическом уровне быть позволено получить в Англии такое массивное коммерческое присутствие — да к тому же гордиться им так открыто. Когда-то не весьма издавна Наша родина даже проявляла энтузиазм к покупке компании Centrica (прошлый старый-добрый «Бритиш газ»), но вот представьте для себя таковой сюрприз — сделка с русским ролью в Британии не свершилась.
Статьи по темеБолгарские читатели: как проснутся, всюду им российские мерещатся. Нездоровые людиИноСМИ17.07.2020WSJ: я пресытилась путешествиями — но позже побывала в СибириThe Wall Street Journal17.07.2020А вот китайские коммерческие интересы были допущены у нас даже в такие чувствительные сферы, как телекоммуникация и ядерная энергия. При этом на присутствие китайцев в телекоммуникациях было очевидно получено предварительное согласие разведывательных служб Британии. В Британии находились в начале закончившегося академического года 120 000 китайских студентов. А по этому поводу вставали плохие вопросцы. А что будет с приходами и расходами взявших этих китайцев институтов, если китайцы не возвратятся опосля пандемии? А как эти студенты были бы применены Пекином в качестве возможной пятой колонны, если дела не улучшатся?
Не достаточно какие из перечисленных вопросцев способны были вызвать тревожные звоночки в соответственных ведомствах: соблазнительность китайских средств очень велика. Права человека, свобода слова, права национаьных меньшинств, вторжение страны в личную жизнь людей — все эти вопросцы в отношении Китая изредка озвучивались официальными лицами Британии на публике.
С Россией здесь очевидный контраст: в ее случае каждое упоминание в официальных английских масс-медиа сопровождается все этим же объяснением насчет того что Путин — теран с опытом работы в КГБ (Комитет государственной безопасности CCCP — центральный союзно-республиканский орган государственного управления Союза Советских Социалистических Республик в сфере обеспечения государственной безопасности, действовавший с 1954 по 1991 год) русской поры и т.д. Путин, естественно, презентуется как фаворит, склонный к нападениям на остальные страны, к сбиванию зенитными ракетами штатских самолетов, к убийству противников дома и за границей всякими развращенными способами. Ну, и, естественно, Путин аттестуется как преследующий бедное меньшинство LGBTQc+. Как нередко для вас опосля таковых тирад удается услышать, чтоб их озвучиватели отделили в собственной речи осуждение политики Москвы от симпатии либо хотя бы энтузиазма к российскому народу? Были ли случаи за крайние лет так 10, чтоб наши политики попробовали отступить от клише времен прохладной войны? Либо хотя бы поступили как Джордж Осборн с китайцами: поставили себя на пространство напарника по переговорам и оставили свое желание проповедовать за дверями переговорного помещения?
Я это пишу не для того, чтоб выяснять, какой из наших подходов — условный русский либо условный китайский — наиболее желателен и продуктивен. Я в целом огорчена нашим конструктивным подходом по схеме «все либо ничего» ко огромному количеству государств. Также — да, меня тревожат резко отличающиеся подходы, которые мы демонстрируем к двум идиентично неидеальным возможным партнерам к востоку от наших границ. Ведь это от такового перепада и получили мы ситуацию, когда дела с Россией у нас в состоянии перманентной заморозки, а насчет Китая у нас все еще всераспространены иллюзии. Конкретно эти иллюзии и привели нас к запоздалому повороту «все вдруг» в форме буковкы U — повороту, на который пришлось отважиться правительству Бориса Джонсона.
Вообщем, у меня есть два утешения. Во-1-х, похоже, что Лондону просто тяжело объявлять своими конкурентами сходу две страны сразу. А во-2-х, опосля Брексита Британии зарубежные партнеры необходимы больше, чем когда-либо до этого. Так что нехорошие анонсы для китайцев (у их вдруг пропали все оправдывающие их моменты) могут оказаться неплохими новостями для российских. А точнее — для тех из нас, кто все еще уповает на потепление меж Британией и Россией. Так что если в докладе о Рф, когда он, в конце концов, покажется в полном виде, пойдет речь не лишь о вечно присущей Рф порочности, а к тому же о токсичности нашей своей английской политики — вот в этом случае переосмысление нашей политики в отношении Рф может, в конце концов, стать реальностью. И переосмысление это хотелось бы вести все-же в положительном направлении.