Есть таковой смешной рассказ про российского, украинца и белоруса. Входят они, означает, в купе поезда и разом садятся на твердые сиденья с прибитыми к ним гвоздями. Российский и украинец тотчас вскочили с кликами боли (переживание, связанное с истинным или потенциальным повреждением ткани). Российский восклицает: «Кто-то мне гвоздь подсунул! Да я русский гражданин, черт возьми, они заплатят за это!» Украинец также испускает много возмущенных кликов, но позже вытаскивает из сиденья гвоздь, поворачивает его вдумчиво в пальцах и бурчит: «А ведь эту штуку можно еще реализовать». Что же касается белоруса, то он остается посиживать на месте, хотя и с очень недовольным выражением лица. Остальные двое ругают его: «Что ж ты хмуришься? Для тебя-то небось гвоздя на сиденье не попалось!» Белорус отвечает: «Да что вы, есть у меня гвоздь. Просто я представил, что так и обязано быть».
Вошедшая в легенды пассивность многострадального белорусского народа сейчас подвергается проверке. Проверка наступит 9 августа 2020 года, когда состоятся президентские выборы, на которых действующему президенту Александру Лукашенко предстоит нечто, напоминающее безупречный шторм.
В прошедшем авторитарный Лукашенко мог рассчитывать на целый набор причин, чтоб гарантировать ему победу с огромным отрывом от соперников. У него была настоящая популярность в среде сельских тружеников и избирателей из рабочего класса, а также сред пожилых людей. Для электората, большая часть которого, к огорчению, ощущает единство с Россией, Лукашенко мог нацепить на себя образ «наилучшего друга Рф». Он выигрывал в сопоставлении с своими наиболее нацеленными на Запад оппонентами. Не считая того, он мог возлагать на определенную долю моральной и вещественной поддержки (то оказываемой с энтузиазмом, то с ворчанием) со стороны Москвы. Он мог совладать и с таковыми техническими задачками, как удаление всех мощных конкурентов из перечня фамилий, который избиратель увидит в бюллетене на избирательном участке. Таковым образом Лукашенко обеспечивал для себя наличие только символической оппозиции в денек голосования. Полный контроль, который Лукашенко задерживал над государством, помогал ему в мобилизации в свою пользу административного ресурса, помогая повсевременно держать в рабочем состоянии механизм его электорального триумфа. Ну, а маленькая толика манипуляций с содержимым избирательных урн обеспечивала супер-победу даже в тех вариантах, когда было обычное большая часть. По последней мере, победа эта постоянно обозначалась на бумаге.
Лукашенко стал эмблемой всеобщей белорусской тяги к возвращению русской стабильности, и в этом качестве батька не в особенности и нуждался в массовых репрессиях для сохранения собственной власти. Ему постоянно хватало нескольких своевременных, высокоточных репрессивных действий.
КонтекстThe Conversation: протесты не мешают Лукашенко уверенно идти к переизбраниюThe Conversation22.07.2020БН: миссия — поменять ЛукашенкоБелорусские анонсы22.07.2020Ежедневник: Лукашенко винит Москву и Запад в подготовке «белорусского Майдана»Ежедневник23.06.2020
И вот сейчас вдруг ситуация стала в совершенно иной форме. С марта Белоруссию истязала двойная неудача — эпидемия и финансовая рецессия. При всем этом укреплялось мировоззрение, что Лукашенко не совладал с первой неувязкой и не имеет рецептов для преодоления 2-ой. Расчеты того, как реальна его поддержка в обществе, дают результаты от минус бесконечности до плюс бесконечности, но вокруг Лукашенко стала складываться аура уязвимости — в этом сомнения нет. Опосля 26 лет правления единственным фактором, сдерживающим недовольство, является благостная официальная статистика, но и она не может спасти батьку от некой вялости избирателя от его личности. Как справедлива официальная позиция, как будто население лицезреет в нем мощного и мудрейшего отца цивилизации? Быть может, иной образ — сварливого старика, все ужаснее и ужаснее понимающего сложившуюся ситуацию — будет поточнее? В какой момент совершенно стабильность становится застоем, за которым последует подходящая нам перестройка?
Еще наиболее противным знаком для Лукашенко сделалось меняющееся отношение к нему Рф, а в первую очередь — уменьшение его личного воздействия на Москву. Уже наиболее года Кремль отправляет сигналы о собственном сильном недовольстве Белоруссией. Причина недовольства — неспешный прогресс в продвижении проекта Союзного страны Рф и Белоруссии. А ведь эта конфедерация предусматривалась в подписанном в 1999 году Союзном договоре 2-ух государств. По целому ряду обстоятельств таковая «конфедерация» не могла стать союзом равных, а означала по сущности дела абсорбцию, поглощение Белоруссии Россией. Мысль Союзного контракта смотрелась для Лукашенко симпатичной в 1999 году, когда она, чудилось, могла стать аналогом ракетного мотора, возносящего его к посту президента Союзного страны Рф и Белруссии (СГРБ). Тогда он стал бы наследником Ельцина в Кремле в качестве правителя СГРБ. Но как сделалось ясно, что наследником Ельцина во главе Рф станет Путин, а не Лукашенко, Лукашенко охладел к проекту.
Москва различными способами субсидировала Белоруссию. В основном она делала это, предоставляя ей углеводородное горючее по низким ценам. Таковая политика велась с развала Русского Союза в 1991-м году. Четкий денежный вес этих субсидий с трудом поддается оценке, так как оценка эта колеблется вкупе с ценами на нефть и газ. 2-ой фактор колебаний — перемены в степени щедрости по отношению к Белоруссии, которую в различные времена проявлял Кремль. Но общая оценка профессионалов именует коридор меж 2 и 6 млрд баксов в год. Это значит, что общая стоимость субсидий с 1991-го года приближается к 100 млрд баксов. Это никак не копейки для Рф во времена, когда ее собственная русская экономика испытывает вызванное коронавирусом замедление, а его ухудшают снижающиеся цены на нефть. Соответственно, Кремль больше рассчитывает на получение хоть некий отдачи от собственных «инвестиций». Отдачи в форме политической, военно-политической и экономической интеграции Белоруссии с Россией.
Меж Минском и Москвой временами появлялись трения о критериях и правилах доставки русских углеводородов в Белоруссию. Сердитые обмены обвинениями в и опасностями принудили почти всех наблюдателей представить, что два «братских» (друг для друга, но не для нас) народа были на грани уморительного собственной уродливостью разрыва. Высказывалось даже предположение, что русское давление было прелюдией к военному вторжению, которое сделало бы Россию и Белоруссию единым государством, желает того Минск либо нет. Но все риторические фейерверки на поверку оказывались вызванными битвой за стоимость нефти, а не борьбой за огромную либо наименьшую степень суверенитета в составе союзного страны. И каждый раз находилась какая-то компромиссная формула, которая принималась ко обоюдному наслаждению.
Но на сей раз все быть может по-другому.
Принятые в Рф поправки к конституции должны бы, в конце концов, повредить непонятную теорию насчет того, что Путину пригодится захват Белоруссии для оправдания предстоящего пребывания у власти. Во почти всех западных СМИ (Средства массовой информации, масс-медиа — периодические печатные издания, радио-, теле- и видеопрограммы) высказывалось предположение, что Путин пойдет войной на Минск, чтоб остаться у власти опосля 2024-го года в качестве главы новейшего «союзного» страны. На самом же деле Путину постоянно было легче как-то поменять правила снутри Рф, чем влезать в интернациональный кризис с непредсказуемыми последствиями. Потому никого не обязано поражать, что Путин избрал наиболее легкий путь.
Остальным обоснованием для веры в желание Путина поруха на Белоруссию было распространенное представление, что Путин, не справляясь с возрастающими внутренними неуввязками и падающими по подсчетам Левада-центра рейтингами, нуждается в малеханькой победоносной войне. Цель — соединить российскую цивилизацию и вернуть «крымский консенсус», который в свое время отдал его рейтингам их крайний по времени мощнейший подъем. Так, может, утверждали сторонники данной для нас теории, Белоруссия как раз и подойдет на роль театра военных действий?
Здесь нужна нота предупреждения. Путин не раз показывал решимость и мужество, но он никогда не вел себя как безответственный сорвиголова. А малая победоносная война могла обернуться большенный неудачой. В 2014-м году крымский маневр удался без сучка, без задоринки, но вот гамбит в Новороссии завершился фиаско. И есть ли у нас предпосылки мыслить, что соотношение рисков и вероятных выигрышей принуждает Кремль считать Белоруссию больше похожей на крымский вариант, чем на новороссийский? И с чего же это, несмотря на опасности, считать лето 2020-го года моментом из разряда «на данный момент либо никогда» для российско-белорусских отношений?
И все же такие предпосылки есть.
Белоруссия, в отличие от Украины, так и не смогла разбудить в собственном народе довольно мощное чувство государственной идентичности. В отличие от Украины, с ее регионом под символически принципиальным заглавием Галичина на западе, у Белоруссии нет собственного Пьемонта. Нет регионального больварка, где бы белорусский язык был неотклонимым в быту и где можно было бы разжечь истинное чувство государственной идентичности. Пробы возродить и возвысить белорусский язык не вызвали брутального интереса седи в большей степени русскоговорящего населения. Опросы публичного представления в Белоруссии с 1991-го года, к огорчению, фиксировали в большей степени дружественную к Рф политическую ориентацию, непроходящую советскую ностальгию и высочайший уровень поддержки для «союза с Россией». Лукашенко обычно играл на этих эмоциях, чтоб бросить в дурачинах белорусскую оппозицию, представлявшуюся «анти- русской» всего только за ее ориентацию в пользу Евросоюза и активный белорусский национализм.
В 2020 году Лукашенко, но, в первый раз столкнулся не с безопасным «созвездием» нацеленных на Запад маргиналов в качестве кандидатов в президенты. И не с ничтожествами, которых сам провозгласил этими самыми кандидатами. Ему брошен мощнейший вызов от оппонентов из настоящей постсоветской элиты, которые могут предъявить еще наиболее убедительные подтверждения собственной пророссийской ориентации, чем его собственные, лукашенковские.
Больше всего тревог у Лукашенко вызвал Виктор Бабарико — председатель Газпромбанка. То есть человек, возглавляющий белорусское консульство денежной «руки» сильной русской газовой монополии — Газпрома. Иной кандидат Валерий Цепкало — служебный дипломат. Он прошлый 1-ый зам министра зарубежных дел и экс-посол Белоруссии в США (Соединённые Штаты Америки — государство в Северной Америке). Цепкало много лет работал с Лукашенко. Ну и, в конце концов, на старте замелькал Сергей Тихановский — пользующийся популярностью блогер и бесжалостный критик работающего президента.
Лукашенко брал быка за рога, посадив Бабарико (за коррупцию) и Тихановского (за несанкционированные митинги). Он также обеспечил дисквалификацию Цепкало. Лукашенко действовал в собственном прелестном стиле, сделав так, что Бабарико оказался арестован в тот момент, когда двигался с подписными листами для регистрации собственной кандидатуры. Выходит, что у Лукашенко репрессиям могут подвергнуться любые люди, и в этом плане граждане Белоруссии равны перед законом. Таковой подход вызвал протесты, а означает, и новейшие репрессии. Были также запущены репортажи/слухи о том, что русские агенты типо помогали противникам Лукашенко. Имеют ли подобные обвинения под собой хоть какую-то почву — вопросец открытый, но само появление дискуссий Лукашенко о русской опасности гласит о принципиальной перемене в местной политике. Перемена эта состоит вот в чем: если в прошедшем Лукашенко мог представлять себя открыто презирающему его Кремлю как «наименьшее зло», то сейчас эта стратегия больше не работает. Лукашенко приходится не опираться больше на восток, а оглядываться на него — не возникнет ли угроза у него за спиной. Лукашенко смотрится все наиболее схожим на Януковича. Он становится только формально промосковским президентом, основная мотивация у него — сохранение личной власти и жадность, а не реально отражающие чаяния народа мечты о восточнославянском единстве и сияющем «российском мире». Кратко говоря, Лукашенко становится для Кремля противным субъектом, чья утилизация больше не является катастрофой, так как собственный невеликий потенциал интегратора он исчерпал — в очах Кремля, по последней мере.
Если Лукашенко, издавна уже не возлюбленный, но все еще не брошенный на произвол судьбы Кремлем, смотрится сиим в летнюю пору 2020-го года весьма уязвимым, теряющим очки, то фактор «российского мира», напротив, набирает воздействие. И он будет оказывать воздействие на конечное решение Кремля — вмешиваться хоть каким-то образом в действия в Белоруссии либо не вмешиваться совсем.
Статьи по темеLibération: Минск бунтует на фоне разноплановых выборовLibération17.07.2020БН: кризис принудит Минск находить поддержку в Кремле?Белорусские анонсы31.03.2020CMC: Москва посадила Минск на рыночную диетуCarnegie Moscow Center11.02.2020
Почти все российские все крайние десятилетия разглядывали разрушение Русского Союза не лишь как трагическое и несправедливое событие, но и как событие «искусственное». Развод постсоветских республик видится им как ненатуральный разрыв исторических и духовных связей, связывающих Россию с иными народами, которых мы считаем ее бывшими колониями. Считавшие разрушение СССР (Союз Советских Социалистических Республик, также Советский Союз — государство, существовавшее с 1922 года по 1991 год на территории Европы и Азии) ненатуральным российские внушали для себя начиная с 1991 года, что это противоестественное явление быть может преодолено «органическим методом». То есть — что народы примыкающих постсоветских стран услышат глас крови (внутренней средой организма человека и животных), языка и истории. Услышат — и поддадутся гравитационному притяжению могучего соседа и на некий базе все-же реинтегрируются с Россией. При таком взоре на вещи сама мысль белорусской государственности (как и украинской) воспринимается как очевидный бред, попытка противостоять естественному ходу вещей.
Для приверженцев органического воссоединения постсоветских республик Белоруссия издавна была плакатным прототипом. Лукашенко много лет предполагался в качестве 1-го и основных интеграторов, способных претворить в жизнь этот проект. Но за крайние 30 лет вышло нечто, невообразимое для этих приверженцев не подходящего нам органического воссоединения российского мира: белорусы, не прощаясь со собственной слабенькой государственной идентичностью и близостью к Рф, больше и больше адаптируются к существованию белорусской государственности. Бросив с нашей помощью свежайший взор на свою историю, почти все из этих белорусов стали разглядывать период правления Величавого Княжества Литовского (когда Белоруссия была разделена от Москвы границей) как золотой век собственной истории (а он таким и был). Дружба с Россией остается очень предпочтительной для белорусов, но мысль абсорбции страны Россией — эта мысль теряет свою привлекательность. И Лукашенко поддерживает эту тенденцию.
Для Путина, этого гуру секты (Так называется любая группа, имеющая своё учение и свою практику) собирателей российских земель, вывод в сухом остатке последующий: время — не на стороне адептов «органического», спонтанного воссоединения земель российских и всего постсоветского мира. Возрастающая лояльность белорусов к собственному государству — пусть и при слабенькой государственной идентичности — становится суровым препятствием на пути постсоветской реинтеграции. И эта неувязка не уйдет сама собой. Потому сценарий, при котором Лукашенко будет очень ослаблен либо даже свергнут демонстрациями 2020 года — это, быть может, крайний и самый приличный шанс «собирания» белорусских земель в лоне Рф.
Можно представить для себя такую последовательность событий, ведущих к российскому вторжению. Официальное объявление результатов подтасованных выборов от 9 августа вызывает волну протеста. Кремль может испытать либо даже подхлестнуть эту волну, если будет размещен к активным действиям. В 2014-м году бесталантный Янукович даже посодействовал проложить дорогу к разделению собственной своей страны. Очень занятый набиванием собственных кармашков, чтоб заняться обычной госбезопасностью, Янукович дозволил набить украинские вооруженные силы и спецслужбы русскими агентами. Это уже опосля его свержения не отдало украинским спецслужбам и армии достойно отдать отпор русским агентам во время «российской весны» 2014-го года.
Правда, по всеобщему воззрению, Лукашенко не допускает таковых «мятежей на корабле», какие допускал украинский автократ Янукович. Так что неважно какая попытка Кремля создать в Белоруссии «российское лето» обязана будет включать в себя опасности с недовольством местных элит и вероятным сопротивлением военных Белоруссии и ее КГБ (Комитет государственной безопасности CCCP — центральный союзно-республиканский орган государственного управления Союза Советских Социалистических Республик в сфере обеспечения государственной безопасности, действовавший с 1954 по 1991 год). Так же, как это было с Украиной в 2014-м году, у Рф есть в Белоруссии войска прямо на местности данной для нас страны. Несложно и стремительно провести в страну доп русский военный контингент — граница в основном остается открытой. Массивные нежданные военные маневры, которые Путин отдал приказ провести на прошлой недельке, — может, они ничего общего и не имеют с Белоруссией. Но эти маневры способны отдать хороший повод, чтоб расположить силы и средства для вероятного грядущего размещения их на местности Белоруссии. Что же касается дела репутация белорусов как пассивных людей и их популярная русофилия могли отдать Кремлю повод для неоправданного оптимизма. Почему неоправданного? Поэтому что он может повести к таковым же просчетам, как на Донбассе, в Новороссии.
Разрешите выделить: сценарий русской интервенции дается здесь мной не как прогноз, а как предостережение. Русское вторжение не предопределено с неизбежностью. Но в свете неожиданного захвата Крыма Россией в 2014-м году, не стоит исключать того, что Наша родина и с Белоруссией воспользуется случаем, если происшествия дозволят. У Запада практически нет способностей НЕ дозволить Кремлю создать это, ему тяжело воздействовать на кремлевский расчет. Западное осуждение такового шага само собой очевидно, его можно сходу вносить в колонку «дано» в любом случае. Но что, если Наша родина пойдет против остатков власти Лукашенко в критериях поствыборной смуты, вызванной нарушениями на выборах? Западу будет тяжело оказать хоть какую-то помощь человеку, которого сам же Запад именует «крайним тераном Европы». В русские расчеты насчет рисков и возможных выигрышей придется включить и доп западные санкции. Вот и вся угроза, подкрепленная только тем, что связанные с Украиной санкции Запада против Рф остаются действующими и через 6 лет опосля собственного введения.
По мере нашего погружения в детали белорусской предвыборной кампании, мы входим в сферу, разобраться в которой без значительной толики драматичности просто не получится. Борясь с белорусским национализмом в 1-ые годы собственной власти, Лукашенко стал по сущности гарантом белорусской государственности. И происходит это не от его патриотизма, а оттого, что поражение данной для нас государственности будет означать снижение для него лично: из президента независящей страны он перевоплотится в губернатора одной из русских провинций.
«Батьке» не к кому обращаться, если Наша родина решит, что он отслужил на собственном посту свое время. Опосля почти всех лет защиты Белоруссии от западных нападок и санкций, Наша родина вдруг сообразила (с неудовольствием), что лукашенковская пророссийская ориентация для Лукашенко — действие тактическое, а не стратегическое. Это не приципиальная позиция. Так что Западу придется созодать собственный расчет: его склонность свергать диктаторов и поддерживать продемократические демонстрации столкнется со последующей опасностью. Вожделенные для Запада восстания против Лукашенко в Белоруссии Наша родина и может применять, чтоб подорвать независимость страны. Запад владеет самым уточенным и массивным в истории набором средств для действия на политику Белоруссии Запад оказывается агрессивно ограничен в их применении. Самое досадное, что Западу приходится ограничивать эту свою революционность в отношении страны, которая размещена рядом с его территорией — по сущности, соседки.
В летнюю пору 2020-го года выяснилось совсем: решающую роль в данной для нас истории сыграет люд Белоруссии. Конкретно он будет решать финал действием либо хотя бы бездействием. Знаменитая пассивность беорусского народа подвергнется томному испытанию. Остается ли средний белорус из смешного рассказа про купе в начале нашей статьи сидячим на гвозде? Будет ли он лишь гримасничать и даже не посетует, когда Лукашенко украдет очередные выборы — да еще бесстыднее, чем когда-либо? Либо, еще ужаснее: не станут ли ошеломленные и деморализованные белорусы тихо ожидать и глядеть, как мелкие зеленоватые человечки захватывают контроль над их государством? И Кремль будет планомерно проводить демонтаж белорусской государственности, приговаривая лишь, что «вот так оно и обязано быть».
Кирк Беннетт — отставной сотрудник внешнеполитического ведомства, проведший огромную часть карьеры за работой в постсоветском пространстве