Редактор журнальчика National Interest Джейкоб Хайльбрунн поговорил с ведущим русским журналистом и бюрократом из Москвы Константином Ремчуковым о том, готовит ли президент Рф Владимир Путин беспощадные репрессии против политиков и журналистов, и происходит ли в Кремле борьба за власть.
Джейкоб Хайльбрунн: Вы сначала считали, что голосование по поводу продления срока возможностей президента Владимира Путина понизит в Рф число запретов. Не происходит ли оборотное?
Константин Ремчуков: Нет, я считаю, что конституционные конфигурации положили конец прежней политической полосы оппозиции. Эту линию можно было именовать нацеленной на переход. Миша Ходорковский и Алексей Навальный уже много лет стремятся к Рф грядущего. Они пробовали внушить обществу идея, что единственное, о чем стоит гласить, — это уход от путинской Рф. Ответ Путина, но, стал нежданным — радикальное изменение в конституции, с помощью которого он сумеет баллотироваться в 2024 году. Этими правовыми актами Кремль обессмыслил всю теорию перехода. Сейчас она не имеет значения. Это был путинский ответ на оппозиционную стратегию.
Хайльбрунн: Сотрудники службы сохранности в масках арестовали губернатора Сергея Фургала, давнешнего члена очень правой Либерально-демократической партии. Он вступил в должность в 2018 году, а сейчас его нежданно винят в причастности к убийствам. «Нью-Йорк таймс» гласит, что Кремль отжимает власть у регионов. Верна ли данная трактовка?
Ремчуков: Я не думаю, что дело в регионах. Наше политическое общество разделилось на две группы. И повестка денька у их весьма ординарна. Вы или за Путина, или против. Аспекты не важны. Дискуссировать экономическую политику нет никакого смысла. Никто вас и слушать не будет. Почти все классические партии утратили для Кремля всякое значение. Коммунистическая партия и ЛДПР (Либерально-демократической партия России — официально зарегистрированная политическая партия в Российской Федерации) Владимира Жириновского — тому пример. Классические, официальные думские партии Кремлю больше не необходимы.
Хайльбрунн: Вот Жириновский грозит, что члены его партии уйдут из Думы, а также гласит, что Путин по сущности заковал его партию в наручники и совершенно ведет себя как Сталин.
Ремчуков: Пустые слова. Членство в Думе — важное условие всего их существования. Если они выйдут из Думы, как они проведут неплохую кампанию на выборах в Муниципальную Думу в сентябре 2021 года? Для этого они должны быть у власти. Не придавайте огромного значения Жириновскому и его заявлениям.
Хайльбрунн: Так почему же Фургала арестовали?
Ремчуков: Кремль желает напомнить губернаторам о их главной задачке. Не увеличивать собственные рейтинги, а неутомимо работать над рейтингом г-на Путина.
Хайльбрунн: К слову о рейтингах, «Левада-центр» гласит, что доверие общественности к Путину свалилось до 25%. Наиболее того, 58% россиян поддерживают ограничение для президента по возрасту в 70 лет. Путину шестьдесят восемь. Как вы полагаете, Путину угрожает кризис?
Ремчуков: Мой прогноз — 55% против 45%, что он не будет баллотироваться в 2024 году. Почему он оставил для себя возможность все-же избраться, я объясню. Поглядим правде в глаза: Путин не желает стать «колченогий уткой» (так в политическом лексиконе США (Соединённые Штаты Америки — государство в Северной Америке) именуется президент, который дослуживает собственный срок без надежды на продление императивного мандата — прим. ред.). Он задумывается, как создать так, чтоб элиты не находили грядущего фаворита, не беспокоились о будущем, а работали сейчас. Это основная назойливая мысль Путина. Византийская традиция — плести интриги, а не работать. Путин этого поощрять не желает. Быстрее всего, Путин уйдет со собственного поста в 2024 году и духа Конституции не нарушит.
КонтекстНовый срок Путина: разброд и шатание в Кремле (Causeur)Causeur23.07.2019WSJ: почему Путин не может дозволить для себя уйти с должности?The Wall Street Journal14.03.2020Enab Baladi: бессрочный срок ПутинаEnab Baladi13.03.2020
Естественно, доверие падает. Две третьих россиян ожидают, что экономические условия ухудшатся. В этом контексте вправду феноминально, что люди голосуют за Путина. Но есть и международные действия, которые на руку пропаганде [со стороны государства]. В конце 1980-х и 1990-х у россиян был утопический взор на будущее. Америка пропагандировала идею свободы. Но на данный момент этот эталон разрушен. И это еще не все. Опосля почти всех лет пропаганды россияне уже не веруют, что жизнестойка и украинская модель — наша собственная, своими силами борьба за свободу и волю. Выходит, что за неимением остальных вариантов лучше бросить прежний режим. Третье, что долгие годы показывалось россиянам как модель, — это эталон китайского экономического роста. Китайцы ведь в свое время не пошли по горбачевскому пути и сосредоточились на экономическом росте. Но сейчас мы осознаем, что и экономический рост в Китае тоже нежизнеспособен для нас — очень уж он зависит от американских рынков. В итоге российские живут без каких-то образцов для подражания. Но политические настроения народа не в пользу переворота.
Хайльбрунн: А как насчет ареста Ивана Сафронова, советника генерального директора Роскосмоса Дмитрия Рогозина, и преследования остальных журналистов?
Ремчуков: Случаи бывают различные. Не исключено, что Сафронов знал муниципальную тайну — если поглядеть, что за люди причастны к его аресту. Неких заинтересованных людей я понимаю, и они бы не вмешались, если бы там ничего не было.
Что касается журналистов совершенно, то мы приняли закон против неверных новостей. Идет борьба со СМИ (Средства массовой информации, масс-медиа — периодические печатные издания, радио-, теле- и видеопрограммы). Быстрее всего, мы предприняли решительный шаг и стратегически стали заодно с Китаем против западного мира, который нападает на оба режима. Вы же понимаете, что Китай делает в Гонконге то же самое, что Наша родина делает у себя дома. Китайское законодательство в Гонконге ставит те же цели, что и русские спецслужбы: штурмовать прессу и вынудить журналистов умолкнуть.
Хайльбрунн: То есть идет разгон?
Ремчуков: На последующий денек опосля выборов я говорил с одним высокопоставленным кремлевским бюрократом. Я задал вопрос: «Вот вы одержали победу, означает ли она, что вы сейчас будете крушить оппозицию?» Бюрократ дал ответ: «Нет, Путин желает единства в стране. Я наиболее чем уверен, что он объявит о этом во всеуслышание». И бюрократ не лгал: через несколько часов Путин произнес, что соображает тех, кто проголосовал «против». Я делаю вывод, что это борьба различных фракций снутри кремлевских стенок. Одни молвят, что никакого подавления нет. Остальные же группы считают, что они могут насадить идейный стереотип о необходимости подавления и подтолкнуть власть к наиболее обскурантистским группам. Жизнь и благоденствие почти всех людей в Кремле зависят от степени политической изоляции Рф от Запада. Ведется внутрипартийная борьба.
Хайльбрунн: Но в целом вы остаетесь оптимистом?
Ремчуков: Ходорковский произнес, что стратегия перехода окончена. Стратегией должны стать уличные протесты и люди, готовые к аресту. Если Кремль допускает ошибки — а они неминуемы — если финансовая ситуация не улучшится, это может подтолкнуть Путина к наиболее авторитарному типу правления. В крайние 5 лет все шло конкретно по этому пути: оппозиция устраивала провокации, а в ответ возникало обскурантистское законодательство.
Наша родина не таковая, что была в 1990-х. Личные компании у нас оказались очень эффективны. У нас уже издавна нет особенных недостатков — включая воду и туалетную бумагу. А ведь распад Русского Союза начался с недостатка воды, мыла, сахара. Сейчас Наша родина иная. Неувязка в политической напряженности. Будто бы не хватает кислорода. Вы будто бы на большенный высоте, где воздух разрежен. Интеллигенция ведет кухонные беседы, но мы не знаем, сколько лет простоит этот политический режим. Безупречного пути, по которому обязана идти Наша родина, нет. Не Америка. Не Украина. Не Китай — они все не подступают. Наша родина держится прежнего, антизападного пути, который близок к эталону Путина.