11
Восемь столичных докторов возвратились из Республики Тыва, где число случаев COVID-19 превысило 5,2 тыщи. Они работали в Кызыле, в лазарете, где лежали самые томные нездоровые — с осложненным течением заболевания, с третьей и четвертой степенью поражения легких, с сопутствующими патологиями, осложняющими течение ковида.
Максим Лузин, анестезиолог-реаниматолог Пироговского центра, поведал «Правмиру», почему он поехал в Туву, как связан с пандемией сухой закон в регионе и чем столичной команде удалось посодействовать тувинцам.
ПОЧЕМУ БОЛЬНИЦЫ ОКАЗАЛИСЬ ПЕРЕПОЛНЕНЫ
— Когда вы лично начали работать с коронавирусом? Это ваш 1-ый выезд в регион?
— В Пироговском центре с 6 апреля открылся лазарет для исцеления пациентов с ковидом, я с первого денька включился в работу. Мои коллеги летали в Дагестан, делились впечатлениями, мы тоже были готовы лететь и помогать с учетом нашего опыта. У меня это был 1-ый выезд в регион.
Максим Лузин
— Вы и ваши коллеги соображали, что Тува не совладевает и ей нужна помощь?
— 1-ое время в нашем центре мы просто захлебывались работой. Еще не было отлаженного механизма борьбы с коронавирусом, адекватного распределения пациентов по кроватям, не было осознания, каких пациентов требуется госпитализировать, а какие могут находиться на домашнем лечении (процесс для облегчение, снятие или устранение симптомов и заболевания), получая амбулаторную помощь.
То, как протекает COVID-19, зависит от почти всех причин — возраста пациента, его сопутствующих болезней, вида жизни, веса, роста и иных. Со временем мы сообразили, что нездоровых без конфигураций в легких на КТ (Компьютерная томография — метод неразрушающего послойного исследования внутренней структуры объекта) нет нужды госпитализировать.
В Республике Тыва мы узрели, что огромное количество людей, которым не требуется полное мед наблюдение, находятся в стационаре. Хотя они полностью могут наблюдаться амбулаторно, проходить курс терапии (терапия — процесс, для снятия или устранения симптомов и проявлений заболевания) без госпитализации, следя за переменами в собственном состоянии. Во многом конкретно из-за этого и были переполнены поликлиники.
— Как и почему вы приняли решение двигаться? Был ли у вас личный мотив?
— Никого из нас не заставляли к данной для нас поездке, все было по желанию. Спросили: «Поедешь?», я дал ответ: «Поеду».
Я работаю в отделении реанимации для пациентов более тяжеленной реанимационной группы (интенсивной терапии (терапия — процесс, для снятия или устранения симптомов и проявлений заболевания)): с осложненным течением послеоперационного периода, с развившейся тяжеленной заразой, требующих замещения функций почек, печени, легких из-за нарушения их работы. В то же время у меня был собственный проф энтузиазм: я довольно изредка сталкивался с исцелением пациентов с атипичными пневмониями, сопровождающимися томным нарушением дыхания.
И в некий степени я воспринял этот шаг собственной работы, эту поездку как вызов: как я смогу посодействовать людям?
И, с иной стороны, меня весьма заботило и получение познаний о этом заболевании, так как, как у всякого из нас, у меня есть семья, и 1-ое, о чем мы думаем — это выяснить как можно больше, чтоб защитить наших близких.
С сотрудниками
— Кто инициировал приезд столичных докторов в Туву — власти республики либо Министерство здравоохранения РФ (Российская Федерация — государство в Восточной Европе и Северной Азии, наша Родина)?
— Запрос был из Тувы, и Министерство на него откликнулось.
Мы сами лишь на 3-ий месяц стали лучше осознавать COVID-19, хотя я не могу сказать, что полностью разобрались во всем. Полностью действенной методики нигде до этого времени нет, хотя количество нездоровых перевалило за 11 миллионов в мире. Но мы прошли этот путь длиной в три месяца, вылечили наиболее тыщи пациентов, у нас был определенный опыт.
В первую очередь, необходимо было приехать на пространство и найти, что требуется нашим сотрудникам. Когда мы прилетели, сообразили, что в плане оснащения аппаратурой и медикаментами заморочек нет, но довольно ограничен штат реаниматологов.
Первой нашей задачей стала организация целебного процесса. Мы помогали в сортировке пациентов, в определении способности перевода пациента в отделение реанимации либо, напротив, из нее в заразное отделение на долечивание.
Параллельно вместе с сотрудниками отлаживали аспекты и процесс выписки пациентов, так как некие симптомы (Симптом от греч. — случай, совпадение, признак — один отдельный признак, частое проявление какого-либо заболевания, патологического состояния или нарушения какого-либо процесса жизнедеятельности) могут сохраняться продолжительно, определяя период реабилитации — иногда до 2-ух месяцев и наиболее. Люди с тяжеленной формой коронавируса во время исцеления долгое время проводят в кровати, в том числе и в прон-позиции (положение на животике), естественно, ограничение в двигательной активности приводит к гипотрофии мускул. Ворачиваться к тому виду жизни, который они вели без стационара, тяжело без сторонней помощи.
Определение сроков, когда можно пациента перевести в общую палату, а потом и домой, было главным моментом в нашей работе. Если до нас они госпитализировали 120–150 пациентов в день, то на фоне адекватной сортировки это количество уменьшилось практически в два раза.
Максим Лузин (слева) в защитном костюмчике
— То есть в первую очередь необходимо было структурировать процесс? Вы совладали?
— Мы уже на 3-ий денек узрели результаты. Опосля введения схем, которые уменьшили размер работы докторов и снизили их психоэмоциональную нагрузку.
Изюминка республики в том, что население маленькое и почти все друг дружку знают. Это время от времени вызывает субъективизм в принятии решений: пациент — чей-то знакомый либо родственник, потому доктор может тенденциозно к нему относиться. И когда встает вопросец о переводе из реанимации в отделение либо предназначении какого-нибудь медикамента, доктор начинает перестраховываться.
Как раз для облегчения принятия решений был внедрен ряд шкал, одной из которых была доработанная на базе отделения анестезиологии-реанимации № 1 Пироговского центра шкала NEWS2. Она помогает стремительно, практически за несколько минут, найти категорию тяжести пациента. На ее основании пациент госпитализируется в определенное отделение — заразное либо реанимационное.
Не считая того, раз в день просчитывая баллы, мы наиболее беспристрастно оцениваем динамику заболевания (нарушения нормальной жизнедеятельности, работоспособности): выздоравливает пациент либо напротив — есть ухудшение. Таковой шкалой мы поделились с тувинскими сотрудниками. И, в свою очередь, чему-то научились сами.
— К примеру?
— К примеру, мы фактически не употребляли неинвазивную вентиляцию легких (НИВЛ), у нас больше применяли высокопоточную ингаляцию и инвазивную вентиляцию легких. Неинвазивная вентиляция — это дыхание с аппаратом через специальную маску, в то время как инвазивная просит проведения фармацевтического сна, установки специальной трубки в трахею пациента в состоянии наркоза.
В Тыве способности высокопоточной ингаляции ограничены. Сотрудникам пришлось стремительно развернуть коронавирусный стационар, в связи с чем резко выросла перегрузка на кислородные станции. Беря во внимание огромную потребность высокопоточных установок в кислороде, коллеги употребляли неплохой другой вариант — НИВЛ. Для нас был увлекателен опыт решения данной для нас задачки.
Полевой лазарет в Тыве
Тем наиболее, что доказательной базы в пользу большей эффективности высокопоточной ингаляции в сопоставлении с НИВЛ нет.
СУХОЙ ЗАКОН ПРОТИВ КОВИДА
— Был ли регион готов к вспышке инфекции (Термин означает различные виды взаимодействия чужеродных микроорганизмов с организмом человека), на ваш взор?
— Повторюсь: сумасшедшая заполненность стационаров была связана с тем, что люди, посмотрев телек, добивались госпитализацию без оснований. А докторы не могли им отказать в силу собственной человечности. Процентов 30 госпитализированных пациентов полностью могли лечиться дома.
К слову, аппаратов ИВЛ в Туве довольно, 52 снаряженных кровати. И докторы отлично могут на их работать. При всем этом нам показалось, что нездоровых на искусственной вентиляции легких там несколько меньше, чем в нашем регионе. Быть может, это соединено с тем, что тувинские докторы довольно рано начинают неинвазивную вентиляцию легких и течение заболевания у их пациентов на этом фоне протекает чуток лучше, чем это было у нас.
Может, и поэтому что в наш центр нередко поступали пациенты уже в томном состоянии, к примеру, опосля 1–1,5 недель домашнего самолечения, и определенная часть времени была упущена. В Тыве же, напротив, люди ранее обращались за медпомощью. В любом случае оценивать необходимо по завершенным случаям, надеюсь, что и коллеги в наиблежайшее время окончят свою цель победой.
— Что вас изумило в данной для нас поездке?
— Когда мы прилетели, спросили: «Почему у вас так происходит, откуда такое огромное количество пациентов?» Причина оказалась обычная, о ней гласили и докторы, и администрация поликлиники.
Тувинцы — весьма дружные люди.
И при выписке собственного родственника из поликлиники его родные и друзья были так счастливы, что встречались и отмечали это событие компаниями по 20–30 человек.
Тем провоцируя распространение коронавируса. Чтоб хоть как-то ограничить эти посиделки, в республике ввели сухой закон — ограничения по продаже алкоголя. Он действует до этого времени.
— Какие группы населения оказались в зоне риска? Можно сказать, что Тыва повторяет столичный «сценарий»? Либо есть специфичность?
— На данный момент мы уже осознаем: индивидуальности этого заболевания (нарушения нормальной жизнедеятельности, работоспособности) в том, что нет определенных групп, которые больше ему подвержены. В Тыве было много пациентов в возрасте 30–40 лет. Слава Богу, мы практически не лицезрели болеющих малышей.
Тыва
САМОЕ СТРАШНОЕ — КОГДА ЧЕЛОВЕК УМИРАЕТ, А ТЫ НЕ МОЖЕШЬ ПОМОЧЬ
— Остались ли задачи, которые вы еще не решили?
— Задачи были и будут постоянно. К примеру, в тувинских поликлиниках повсевременно изменяется мед персонал. Перед сиим необходимо проходить двухнедельную обсервацию. И это частично увеличивало нагрузку на докторов. Спецы, получавшие в середине рабочей недельки положительный мазок на ковид, уже не могли работать. В особенности тяжело было, если у их не было подмены.
Потому нам на смену прилетели коллеги из Москвы, которые будут далее надзирать и регулировать целебный процесс, что-то поменять в плане госпитализации, стратегии исцеления, уже на основании новейших данных. Исцеление ковида не стоит на месте, какие-то препараты отсеиваются, какие-то — добавляются.
— Что самое ужасное из того, что вы лицезрели?
— Самое ужасное — созидать, как человек погибает, и обдумывать, что ты ему ничем не можешь посодействовать. Для меня это было постоянно самым томным в реанимации. И остается по сей денек. К огорчению, и в эту недельку в Туве были смертельные финалы.
— Пишут, что в Кызыле не работает транспорт, очень стараются ввести меры сохранности, но люди не соблюдают правила предосторожности, это так?
— Да, транспорт не работает, но только половина людей носят перчатки и маски.
Люди не веруют в это болезнь до того времени, пока это не коснется их родственников. Позже они как будто пробуждаются.
В этом большая неувязка большой страны, невзирая на то, что СМИ (Средства массовой информации, масс-медиа — периодические печатные издания, радио-, теле- и видеопрограммы) у нас работают весьма отлично.
— Тува — республика со своим государственным колоритом. Вы это как-то ощутили на для себя?
— Мы не ждали такового теплого приема, все были весьма благожелательно настроены и рады помощи. Не было такового, что «москвичи прилетели учить нас жизни».
С сотрудниками в Тыве
Все докторы, работающие во время эпидемии, психоэмоционально истощены. И мы приехали поддержать их и морально. «Коллеги, вы молодцы», — это 1-ое, что мы произнесли. Мы подразумевали наиболее удручающую ситуацию и больше томных пациентов, но тувинские докторы сделали все, чтоб большая масса пациентов не переходила в томную группу.
Нам обеспечили все условия для работы — питание, проживание, служебный транспорт.
С сотрудником
ЭПИДЕМИЯ ЕЩЕ НЕ ЗАКОНЧИЛАСЬ
— Как вы оцениваете уровень эпидемии на данный момент, в связи с ослаблением ограничений? Некие люди уже планируют отдых, путешествия, собираются на море. Что вы думаете о этом как доктор?
— Благодаря своевременным профилактическим мерам, введенным нашим правительством, мы узрели наиболее «гладкое» начало и течение эпидемии, без недостатка коечного фонда в мед учреждениях. На данный момент мы лицезреем затихание эпидемии, но в то же время необходимо осознавать, что «расслабляться» рано. Оценивая все опасности, я со собственной семьей в двухнедельный отпуск остаюсь дома.
— Гласить о этом — все равно что гадать на кофейной гуще, но нет ли у вас догадок, когда эпидемия совсем пойдет на спад и мы вернемся к обыкновенной жизни?
— В столичном регионе, невзирая на ослабление мер, пациентов сделалось меньше, новейшей вспышки заболевания нет. Но это не гласит о том, что 2-ой волны не будет. Пироговский центр, к примеру, готовится к возобновлению работы в обыкновенном режиме, в то же время готов возвратиться к заразному профилю.
Если глядеть на мир, то не так давно в США (Соединённые Штаты Америки — государство в Северной Америке) началась 2-ая волна, в Китае тоже были эпизоды. И гласить о том, что у нас все замечательно, еще рано.
Вирус мутирует, он может перебегать в наиболее томные формы, нет пока и вакцины, недозволено гласить и о том, что болезнь буквально сформировывает иммунитет и повторно заразиться недозволено. Пока ситуация у нас в стране управляема, но мы не можем гласить, что она управляема в мире. В любом случае с эпидемией мы пока не совладали и меры предосторожности необходимо соблюдать.
Дискутировала Алена Корк / ПРАВМИР
