29
История с арестом хабаровского губернатора Фургала и последовавшими массовыми народными волнениями по этому поводу высветила несколько особенностей политического, так сказать, момента. К примеру, таковой – у нас все знают о существовании двойного права, оно же выборочно действующее. Все более-менее с ним мирятся, но в критериях общего нарастания кризисных тенденций и, основное, перехода «правотворцами» всех границ выборочности и лицемерия терпение может оказаться небезграничным. Пусть и в одном раздельно взятом месте.
Скажем, когда суд и тюремный срок получил М.Б. Ходорковский, дерзнувший претендовать на перехват власти, в то время как олигархи, похожих претензий не выказывавшие, остались кто в неприкосновенности, а кто и с льготами, у почти всех это вызвало вопросцы. Но, беспристрастно говоря, для большинства людей владык ЮКОСа не смотрелся таковой уж восхитительной кандидатурой работающей системой. Для почти всех – так и напротив. «Не ужаснее» оставшихся на свободе олигархов – совсем не означает «лучше». Ну и насчёт «не ужаснее» дело оценочное. Потому, не считая относительно узкого в масштабах страны слоя, граждане если и не жарко поддержали приговор Мише Борисовичу, то остались к нему безучастными. Пусть иногда и слегка недоумевая.
А какой стимул был рвать за него глотку? У людей никакой личной связи с ним не было, не считая косвенной, но негативной. А конкретно – проживания в государстве, им и его классовыми товарищами обобранном. У хабаровчан связь со своим губернатором есть. Они протестно, но полностью осознанно проголосовали за Фургала в пику системе. И когда их избранника вяжут только за то, что он старался соответствовать народным чаяниям и сохранять некоторую самостоятельность в рамках системы (о открытом бунтарстве и речи нет) – да, это возмущает.
А подробности и общенациональный контекст происшествия и совсем обнуляет практически всякую возможность ссылок на то, что Фургал, мол, не ужаснее, да и не лучше остающихся в неприкосновенности губернаторов. Понятно, что на хоть какого во власти есть папочка с компроматом, а если нет, то можно преднамеренно надуть. Но задержание за компанию убийства полтора десятилетия вспять – вы серьёзно? А в прошлые годы, когда Сергей Иванович становился депутатом регионального парламента и Госдумы – не судьба была? Лишь на данный момент, когда он поначалу стал «протестным» губернатором на вызвавших столько раздражения у центра выборах, а потом постарался укрепить свои позиции и самостоятельность?
Арест Фургала – он ведь ещё и заходит в пакет гонений на региональных фаворитов, проявивших строптивость либо имеющих недостаточно великодушное, исходя из убеждений власти, политическое происхождение. Причём связь меж попаданием в пакет и причинами этого попадания так явна, что просто спорить не с чем. Глава Чувашии Игнатьев (единоросс), проиграв аппаратную борьбу, но не хотя уходить добровольно, был снят за смехотворную историю с подпрыгиванием сотрудника МЧС за ключами от пожарного кара. За предшествующее десятилетие к Игнатьеву была масса вопросцев и претензий у СМИ (Средства массовой информации, масс-медиа — периодические печатные издания, радио-, теле- и видеопрограммы) и общества, но его не снимали, а здесь прямо вдруг. Секретарь комиссии по этике ЕР Евгений Ревенко тогда произнес: «Моральное уродство. Глава Чувашии Миша Игнатьев в очередной раз пробил дно». Спустя несколько месяцев липецкий губернатор Артамонов сравнил нарушителей режима самоизоляции с клещами и предложил их разгонять химикатами, но Ревенко заявил, что это всего только плохая шуточка.
Игнатьев, меж тем, решил через трибунал оспорить своё увольнение. И погиб в поликлинике от коронавируса. Так бывает. (Допустим, это и взаправду совпадение, покойный был не особо могуч здоровьем, но кто сейчас верует в совпадения?).
Иркутского губернатора-коммуниста Левченко, почти все сделавшего для собственной области и достаточного пользующегося популярностью посреди людей, травили историей с убийством на охоте находящегося в спячке медведя. Дотравили-таки, посодействовали паводки, на которые Сергей Георгиевич типо недостаточно отлично реагировал. Хакасского губернатора-коммуниста Коновалова, избранного в процессе той же протестной волны, что и Фургала, бичевали за типо очень шикарное премирование подчинённых. Когда выяснилось, что обвинения совершенно уж высосаны из пальца, бичевание в центральных СМИ (Средства массовой информации, масс-медиа — периодические печатные издания, радио-, теле- и видеопрограммы) слегка угасло. Навряд ли навечно.
Вся эта совсем тривиальная точечность гонений и принуждает людей вооружиться девизом эталона протестов 2011 года – «мы голосовали не за этих, а за остальных сволочей». Тем наиболее в случае с Фургалом основная часть протестующих его сволочью и не считает – за два года опосля избрания он очень не разочаровал.
Потому только доп раздражение и у хабаровчан, и бессчетных сочувствующих им обитателей остальных регионов вызывают упоительные истории штатных говорящих голов о том, что, наконец, «начата борьба за очищение власти». И совершенно уж даже не раздражение, а жгучий испанско-хабаровский стыд вызывают люди, которые винят протестующих в «организованности» (!) и скрупулёзно высчитывают, как им удалось стремительно напечатать 10-ки тыщ листовок, и кто за сиим стоит (предполагается, видимо, что Госдеп).
Если честно, наиболее химически незапятнанного, сочащегося лицемерия и сразу большего саморазоблачения просто представить трудно. Ведь собираемые по свистку митинги в поддержку власти, сгон людей на избирательные участки и внедрение массивных информационных инструментов, по сопоставлению с которыми листовки это детский лепет, у антифургаловцев вопросцев не вызывают. С «российско-федерационного» на российский язык сие можно перевести так – в РФ (Российская Федерация — государство в Восточной Европе и Северной Азии, наша Родина) запрещена неважно какая организованность, которая не от товарища куратора.
Отметим и ещё один нюанс – развитое и местами обостренное чувство малой родины у дальневосточников. Именовать его сепаратизмом, пусть и бархатным, не охото, но, естественно, имеет пространство определённого рода самостийность. Речь не о массовой передвижения сюда на рубеже прошедшего и позапрошлого веков уроженцев Малороссии, по этому некие жаркие головы в Киеве считают данную местность чуток ли не собственной, а в годы Штатской войны было движение за дальневосточную украинскую автономию. Этот фактор существует, но дело не в нём.
Сама удалённость от центра страны, до сего времени существующая, а ранее и совсем полная неувязка связности – сделали обитателей Далекого Востока носителями определённой «островной» ментальности. Наверняка, чуток идентичной с соотношением Австралии и Англии, даром что меж Москвой и Хабаровском материкового разрыва нет. Жутко сказать, но не уверен, что, если б большевики по каким-то причинам сохранили бы Дальневосточную республику и сделали бы её одной из основательниц СССР (Союз Советских Социалистических Республик, также Советский Союз — государство, существовавшее с 1922 года по 1991 год на территории Европы и Азии), она бы при развале Союза боролась за него больше, чем, скажем, Белоруссия. К слову, сохранившаяся ДВР – одна из возлюбленных тем любителей другой истории.
В гармонически развивающемся государстве с правильно выстроенными отношениями меж регионами и центром региональная самобытность может не только лишь не быть источником угроз и беспомощности, да и создавать достоинства, при этом для всех участников. Но у нас «элита» на этот же Далекий Восток и психологически, и социально-экономически глядит как на одичавшую окраину, полуколонию и объект территориально-сырьевого мена и торга с окрестными державами. Соответствующий пример – четыре года вспять выпускников академии ФСБ (Федеральная служба безопасности Российской Федерации — федеральный орган исполнительной власти Российской Федерации, осуществляющий в пределах своих полномочий решение задач по обеспечению безопасности Российской Федерации), устроивших скандальные гонки на «гелендвагенах», пригрозили в качестве высшей меры наказания и социальной защиты… выслать служить на Камчатку и Чукотку (чем, к слову, дело кончилось? выслали?). Тем было открыто признано, что Далекий Восток выступает в роли Кавказа и Средней Азии полутора-двухвековой давности, далёкого и ужасного места ссылки и перевоспитания. Схожее отношение, усугублённое коленцами вроде ареста Фургала, закономерно и разумно увеличивают градус регионализма с полускрытого и вялотекущего до брутального и, что греха таить, мало центробежного (всё-таки не желаю гласить слово «сепаратизм»).
Но ведь русское правящее сословие полностью ко всей Рф за пределами МКАД относится как к колонии. А главная его часть и Москву разглядывает только как принужденное пространство повторяющегося пребывания, опорный пункт «Ост-Индской компании», метрополия же у этих людей совершенно в остальных краях, совместно с сердечком их и сокровищами. Так что в некий и в весьма значительной мере все мы – Хабаровск.
Дальневосточные волнения – не некое начало конца имеющегося положения вещей. Но это очередной шаг кризиса и достаточно принципиальный симптом (один отдельный признак, частое проявление какого-либо заболевания).